Ю.И. Скуратов - доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации, заведующий кафедрой конституционного и международного права Российского государственного социального университета, г. Москва

ЕВРАЗИЙСКИЙ ВЕКТОР РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ: ИСТОКИ СТАНОВЛЕНИЯ.

Настоящая статья посвящена истории развития идей евразийства и их возрождению в современном периоде развития Российского государства, их высокой актуальности и значимости для России.

Ключевые слова: Евразийство, структура евразийства, российский суперэтнос, государственность, месторазвитие

 

Yu.I. Skuratov

THE EURASIAN VECTOR OF THE RUSSIAN STATEHOOD'S DEVELOPMENT: THE ORIGINS OF THE FORMATION.

This article is devoted to the history of the development of the ideas of Eurasianism and their revival in the modern period of development of the Russian state, their high relevance and importance for Russia.

Keywords: Eurasianism, the structure of the Eurasian, Russian superethnos, statehood, topogenesis

 

В настоящее время есть все основания говорить о евразийском проекте Российской Федерации, учитывая и последние заявления главы государства о евразийской парадигме России[1], и практические шаги по формированию таможенного союза, единого экономического пространства, и создание Евразийского экономического Союза, который начинает свою работу 1 января 2015 года. Усиление азиатского вектора государственной политики России приобретает особое значение в свете известных недружественных шагов Запада в отношении России, попыток ведения различного рода экономических и политических санкций. В этой связи перед отечественной наукой, включая юридическую, стоит задача по «наполнению» евразийского проекта реальным интеллектуальным и организационно-правовым содержанием, подготовка предложений по трансформации международной и экономической политики, выстраиванию новых транспортно-политических схем, созданию актуальных инвестиционных проектов. Все это потребует и значительного обновления нормативно-правовой базы сотрудничества России с нашими партнерами на Востоке. Полноценная реализация новой политики России невозможна без поддержки со стороны регионов нашей страны, в особенности тех, которые находятся в Сибири и на Дальнем Востоке, имеют опыт приграничного и иного сотрудничества с Китаем, Монголией, Японией, Кореей, Таиландом и другими странами АТР.

Было бы ошибочно полагать, что евразийская политика России, предполагающая открытость не только Западу, но и Востоку сложилась лишь под влиянием политической конъюнктуры. Современная активизация восточного направления развития нашей страны, а так же интеграционные процессы, происходящие на постсоветском пространстве (несмотря на их сложность и непоследовательность), имеют довольно прочное философско-историческое обоснование, включающее, на наш взгляд, классическую евразийскую школу и так называемое новое евразийство.

Евразийство, как писали сами основатели этого течения, есть «российское пореволюционное политическое, идеологическое и духовное движение, утверждающее особенности культуры российско-евразийского мира»[2]. Евразийское интеллектуальное течение возникло в среде русской эмиграции 1920-1930-х гг. Его основы заложили труды лингвиста, культуролога и философа Н.С. Трубецкого, геополитика П.Н. Савицкого, философа Л.П. Карсавина, историков Г.В. Вернадского. М. Шахматова, Г.В. Флоровского, искусствоведа и философа П.П. Сувчинского, правоведа Н. Н. Алексеева и других. Основной акцент отцы-основатели евразийства делали на исследовании тесной исторической взаимосвязи российской культуры с рядом других, прежде всего восточных, культур. Евразийство во многом было лишено как славянофильской идеализации российской истории, так и безоглядного европоцентризма и скепсиса западников, учитывало как досоветский опыт политического и правового развития, так и реформы предыдущего столетия, начало которым положила Октябрьская революция, безусловно, повлиявшая на политико-правовой менталитет россиян. В более чем полувековой истории развития идей евразийства можно условно выделить три этапа: 1-й этап - разработка основных положений концепции (1920-1930 гг.); 2-й этап - период угасания идей (1930-1980 гг.); 3-й этап - возрождение и актуализа­ция идеи (с 1990 г. по настоящее время)[3].

Возрождение идеи евразийства было связано с появлением ряда современных исследований российских ученых (A.Г. Дугин, А.С. Панарин, С.И. Данилов, А.В. Логинов, В. Н. Синюков и др.)[4], созданием нового общероссийского общественного движения «Евразия», а также рядом «евразийских» по духу выступлении президентов В.В. Путина и Д.А. Медведева. Несомненен вклад в развитие политической теории и практики евразийства президента Казахстана Н. Назарбаева[5].

Евразийство по своей сути - это прежде всего учение, научная концепция, доктрина. Это концепция, во-первых, обосновывает идею цивилизационной самобытности той общности людей, конгломерата народов, которая проживает на пространствах Северной Евразии, причем самобытность этого феномена принципиально отличается от цивилизаций  Запада и Востока. Во-вторых, она опирается на не имеющий аналогов исторический опыт бесконфликтного существования многочисленных народов и верований на территории Северной Евразии, благодаря которому на общем географическом пространстве были созданы различные формы общей государственности (государства хуннов, тюрков, монгол, Российская империя, Союз ССР). В-третьих, сердцевиной евразийского учения является постулат о балансе, гармоничном сочетании в российском суперэтносе начал Западной и Восточной цивилизации. В-четвертых, евразийство обосновывает идею о роли российской цивилизации как своеобразного моста между Западной (европейской) и Восточной (азиатской) цивилизациями. Мировое сообщество заинтересованно в том, чтобы прежде всего Россия успешно выполняла эту роль и прежде всего, обеспечивала беспрепятственное функционирование транспортных коридоров (железнодорожного, авиационного, морского, трубопроводного и т. д.).

Сказанное выше -  характеристика преимущественно геополитического составляющего евразийского учения. Если же попытаться дать краткую оценку иным аспектам евразийства как идейного течения, как вектору социально- политической мысли, то можно употребить такой термин из обы­денного языка, как «золотая середина». В социальной философии это гармония между человеком и обществом; в правовой - между правом и нравственностью; в политической - демократизма (власти народа) и эффективного управления страной; в нравственной - единство личной свободы, самоопределения и служения обществу; в международной сфере - открытость и Западу, и Востоку, стремление гармо­нично соединить цивилизационные достижения с ценностями своей культурной, хозяйственной и политической самобытности[3].

Для понимания сути евразийского учения важное значение имеет акцентирование внимания на него комплексом, системном характере. Историк Л. Люкс, не будучи сторонником этого учения, вынужден был отметить: «В разработке концепции евразийства приняли участие этнологи, географы, языковеды, историки, правоведы и др. Это решительно отличает евразийство от большинства идеологий, возникших в Европе между двумя мировыми войнами, тут за дело взялись не дилетанты и политические доктринеры, а люди, прошедшие научную школу, владеющие искусством изощренного анализа. Вот почему выдвинутое евразийцими построение не так просто было повалить...»[6]. При этом речь не должна идти о механическом сложении соответствующих междисциплинарных составляющих. Как правильно подчеркивает А.В. Логинов, евразийцы сумели «сделать фундаментальный методологический вывод: сущность российской (евразийской) цивилизации заключается не в религии, культуре, государственности, хозяйственном укладе и географическом положении, а в системных связях всех указанных факторов, предопределивших менталитет и исторические судьбы народов евразийского пространства»[8].

Обращаясь к структуре евразийства как сложной, комплексной системе, один из его основоположников Н.Н. Алексеев, указывал, что в евразийстве существует три самостоятельные сферы: телесная (географическо-экологическая), духовная и организационно-политическая (правовая и государственная)[8]. Очевидно, что они самым тесным образом взаимодействуют, взаимопереплетаются.

Краеугольным камнем евразийского учения является категория «месторазвития», которая имеет не только географическое и экономическое, но и культурно-цивилизационное содержание. С позиции евразийцев «Россия-Евразия-особый географический и культурный мир»[9] и как геополитическое, государственное и культурное целое занимает центральную, среднюю часть  крупнейшего на планете материка Евразии и своими восточными и западными границами равно принадлежит как Европе, так и Азии[9]. Месторазвитие во многом определяет экономический уклад жизни, хозяйственный связи, особенности культуры, языка, быта.

Подчеркивая указанное выше обстоятельство, П.Н. Савицкий в работе «Географический обзор России - Евразии» «разъяснял суть термина» «месторазвития» именно с позиции научного синтеза, приводя род сходных понятий: «месторождение полезных ископаемых, местоформирование почв, местопроизрастание растительных сообществ, местообитание животных сообществ, месторазвитие человеческих обществ»[10]. При этом П.Н. Савицкий подчеркивал, что социально-историческая среда и ее территория «должны слиться для нас в единое целое, в географический индивидуум или ландшафт»[10, С. 283].

Обоснование единства природно-географической и культурно-цивилизационной составляющих России-Евразии основоположниками концепции евразийства осуществляется посредством анализа особой роли в жизни народов степного пространства, исследованием значимости освоения первопроходцами-казаками Сибири, построения транссибирской магистрали. Крайне важны соображения евразийцев о наличии иерархии месторазвитий, которая включает в себя как дворовое домохозяйство каждой семьи, деревни, так и весь земной шар - месторазвития всего человечества. При этом весьма важен вывод и  том, что природно-географические факторы определяют этнологический тип народов, но последний выбирает, находит «свою» территорию и существенно по своему ее преобразует»[11].

Современные евразийцы развивают категорию «месторазвития». Так, М.Л. Титаренко полагает, что Евразия как «осваимая, окультуривамая, вводимая в оборот территория и находящиеся здесь естественные ресурсы, с одной стороны, весьма богаты, многообразны и жизненно значимы не только для обеспечения развития народов собственно России, но и всего человечества. С другой стороны, эти ресурсы осваиваются и добываются в необычайно суровых природных условиях, требующих огромного напряжения и героических усилий со стороны тех, кто их добывает, и значительных дополнительных инвестиций и новых технических решений»[12]. Следует согласиться с автором и в том, что обживая на протяжении многих веков эти суровые земли, русский народ вместе с другими многочисленными народами России накопил уникальный опыт освоения огромных пространств и их природных богатств и вместе с тем, они создали богатейшую  по содержанию и многообразию форм культуру и цивилизацию, которые образуют наиболее благоприятные естественно-исторические предпосылки не только для выживания в неблагоприятных и суровых природно-климатических условиях, но и для развития каждого национально-этнического-субъекта, обосновавшегося на этой территории, в этой стране на основе добрососедского существования, сотрудничества, соразвития, взаимопомощи, взаимовлияния, взаимной учебы и неконфронтационного соперничества-соревнования. В целом этот огромный и бесценный вклад русского народа, народов России в мировую цивилизацию. Но этот вклад не оценен аборигенами «курортных» регионов планеты[12; С. 83].

Для Евразии как месторазвития характерен особый национальный субстрат в лице народов, населяющих эту территорию. Н. С. Трубецкой это население рассматривал как «особую многонародную нацию, обладающую своими национализмом». Эту нацию мы называем евразийской, ее территорию Евразией, ее национализм - евразийством»[13]. Народы, населяющие евразийский мир, в его пределах оказались способны к достижению такой степени взаимного понимания и таких форм братского сожительства, которые трудно достижимы для них в отношении Европы и Азии[14]. Особо подчеркивая роль русского народа в евразийской цивилизации отцы-основатели этого учения полагали, что «задача наша - хотя бы несколько уяснить русскую идею в ее отношении к Западу и Востоку. Очевидно, нам необходимо взять за исходящее то, что наилучше нам известно и в России, и на Западе, и на Востоке. Но если мы обратимся к истории Востока, мы без труда убедимся, что она нам почти неизвестна, за исключением двух ее составляющих - религии и искусства. Истории Востока у нас нет...»[14; С. 83].

Основой идейно-философского наследия евразийцев  стала и идея великого евразийского суперэтнического культурного синтеза. Сформулированный ими принцип евразийской суперэтничности, позволяющей объединять различные этнические общности на базе больших ценностных завоеваний российского мира, является крайне важным для понимания российской цивилизации как органического православно-мусульманского (славяно-тюркского) единства. Именно евразийцы внесли существенный вклад в понимание имперской сущности исторической России  как единственного в своем роде симбиоза народов и культур, целостного исторического, цивилизационного и геополитического образования. Вот почему в настоящее время их наследие приобретает особую актуальность в связи с необходимостью восстановления уникальной способности русской культуры к выстраиванию межкультурных и межэтнических ценностей универсалий[7; С. 62]. В результате этого сложенного исторического процесса на огромном территориальном пространстве России - Евразии сложилась «радужная сеть» (термин Н. С. Трубецкого) национальных культур при широком распространении православия. Культурное многообразие народов евразийского мира при их цивилизационном единстве является центральной идеей евразийского учения[15].

Важная роль в доктрине евразийства принадлежит государственно-правовой составляющей. Остановимся на ней более подробно. Евразийцам в отличие от многих их современников удалось создать свою собственную методологию исследования права и заложить основы собственной философско-правовой школы. Евразийская правовая модель адекватно отражает самобытность российской государственности, предлагает такое го­сударственно-правовое устройство, которое лишено недостатков радикальных либерально-демократических и консервативно-монархических проектов. Она основана на реальном учете особенностей рос­сийской политической истории, их влияния на становление политико-правового менталитета россиян, не отвергающего идею правового государства, но понимаемого как государство справедливости, государство правды, что входит в содержание самобытности российской государственности и может быть задействовано как интеграционная идея, имеющая межэтнический характер[16].

Отмеченная ранее активизация исследования проблем евразийства затронула и государственно-правовую составляющую. За последние 10-15 лет появились интересные работы историков, философов и теоретиков права, государствоведов, анализирующие отдельные аспекты правового наследия евразийцев, современные правовые проблемы российской государственности[17]. Вместе с тем необходимо согласиться с позицией, что целостный политико-правовой анализ евразийской концепции российской правовой государственности пока не осуществлен и не востребован в рамках современных программ правовой трансформации и модернизации России[3; С. 3]. Вместе с тем потребность в таком анализе совершенно очевидна, поскольку крайне актуальной становиться задача дальнейшего реформирования современной российской  государственности с учетом отечественной политико-правовой традиции. Прямое заимствование западных государственно-правовых институтов, либеральной политико-правовой идеологии стало одной из причин дестабилизации национальной правовой и  политической системы, роста преступности, отчуждения народа от власти и государства, кризиса доверия к должностным лицам, правового нигилизма, пренебрежения российскими законами и иным нормативно-правовыми актами.  Модернизация российского общества в русле вестернизации нанесла серьезный ущерб национальной политико-правовой культуре во многом дискредитировав универсальную ценность идеи союза государства, демократии и права, имевшую самобытные основания в отечественном менталитете[3; С. 3]. Проведение названого выше целостного анализа правового наследия евразийцев это - задача прежде всего представителей общей теории государства и права.

Кроме того, значительный научный и практический интерес представляет углубленное изучение отдельных, конкретных аспектов государственно - правового учения евразийцев. Многие положения евразийцев о «гарантийном государстве», «государстве правды», «демотии» как принципе организации общественной жизни, «ведущем слое» и его месте в социальной жизни праведного общества и государства, сочетании статического и динамического компонентов в организации государства отличаются оригинальностью, научной свежестью и сохраняют актуальность для разработки современных концепций социального государства, суверенитета и самоуправления народа, перспектив развития российского федерализма и правовой системы нашей страны. Есть все основания утверждать, что евразийцами создана не только оригинальная, самобытная теория государства и права, но и теория конституционного права поскольку разработанное ими учение охватывало все основные категории этой важнейшей отрасли юридической науки.

Одной из центральной идей евразийцев о государстве и праве является учение о «гарантийном государстве», которое в трудах основоположников этой доктрины ассоциируется с образом «совершенного государства»[18].

Являясь одной из ключевых категорий  евразийского учения, сам термин «гарантийное государство» несет в себе элемент неопределенности, что обусловливает необходимость его  содержательного  наполнения с точки зрения ответа на вопросы о том, «что гарантируется» и «каким образом обеспечивается»? Отвечая на эти вопросы, профессор Н. Н. Алексеев, один из основоположников государственно-правовой теории евразийства, указывал, что это государство обеспечивает осуществление некоторых поставленных целей и задач, что оно является государством с положительной миссией. Гарантийное государство противопоставляется, следовательно государству релятивистическому, не ставящему перед собой никаких положительных целей, не имеющему никакой постоянной программы, не руководящимися никакими стабилизованными принципами[18, С. 373].  По мнению Н.Н. Алексеева, государственный релятивизм отчетливее всего наблюдается в системе государства либерального, которое выступает только в роли «ночного сторожа», а также формально демократического, в котором принцип государственной  деятельности определяется более или менее случайным партийным большинством, сложившемся при одной политической обстановке и могущим измениться в диаметрально противоположную сторону в любых других конкретных условиях[18; С. 373].

В трудах евразийцев сформулировано содержание положительной программы деятельности гарантийного государства, раскрытие которой позволяет разъяснить их представление о сути данного феномена. По мнению Н.Н. Алексеева гарантийное государство:

1)                Ставит свою цель  освободить людей от жестокостей личной борьбы за существование путем создания максимально развитой материально-технической базы жизни, организации интенсивного производства необходимых благ и установления наиболее удобной системы распределения их для удовлетворения всех  основных потребностей граждан, создания среднего уровня зажиточной жизни и окончательной ликвидации нищеты и бедности (принцип материальной интенсификации жизни).

2)                Рассматривает материальную базу как средство для создания подлинно духовной культуры, помимо труда, необходимого для удовлетворения основных потребностей. Организует соразмерное количество труда прибавочного, весь общественный доход с которого государство обязуется употреблять на культурное строительство, на удовлетворение и развитие духовных потребностей граждан (принцип подчиненной экономики).

3)                Не отрицая внутренней «негативной»  свободы человека, его личного самоопределения, гарантийное государство ставит своей целью создание наиболее благоприятных внешних условий, обеспечивающих такое положение, при котором свобода эта не была использована в целях чисто отрицательных. Государство создает максимальное количество культурных и духовных благ, предпочтение и выбор которых предоставляется свободе всех и каждого (принцип положительной свободы).

4)                Отрицая всякую принудительную нивелировку, уравниловку как между отдельными людьми, так и между отдельными племенами и национальностями, гарантийное государство стремится к созданию высшей культуры, которая воплощала бы в себе идею общечеловеческого достоинства и в то же время максимально служила бы проявлению национальных, племенных и местных особенностей населения евразийского культурного мира (принцип организации культуры, как сверхнационального целого на многонациональной основе).

5)                Будучи  не только регулятором социальной жизни, но и возбудителем различных жизненных потенций, обеспечивающих движение и развитие общества, гарантийное государство стремится  к вовлечению в экономическое, политическое, социальное и культурное строительство возможно большего количество граждан (принцип демотизма)[18; С. 374].

Евразийская концепция гарантийного государства исходила из особой важности закрепления этой идеи в основном государственном законе - Конституции. Причем, в качестве ядра конституции  евразийцы рассматривали Декларацию обязанностей государства[18; С. 374], что логично вытекало из самой идеи гарантийного, т.е. обеспечивающего государства. Гарантийное государство не отрицает «прав граждан», которые провозглашались в буржуазно - демократических декларациях, но оно считает, что права эти висят в воздухе, если они не гарантированны обязанностями государственного целого. Оно не отрицает так же и прав государства по  отношению к  гражданам,  но полагает, что односторонние выделения их является признаком режима авторитарного и деспотичного[18; 36]. При этом перечисление выше критерии, признаки гарантийного государства, закрепляемые в конституции в качестве его обязанностей, одновременно своей обратной стороной выражают основные права граждан (право на жизнь, на культурное развитие, на максимальное содействие в пользовании своей свободой, право на национальное и культурное самоопределение, на участие в государственном и социальном строительстве и т.п.)[19].

Неразрывной частью концепции гарантийного государства, его экономической базой  стало проблематика государственно - частной системы хозяйства в надклассовом обществе[20].

 При этом евразийцы выделяют три типа социальной организации с точки зрения взаимоотношения государственных и частных начал:

1.                Государство всецело берет на себя задачу социального обеспечения, совершенно устраняя из неё всякую частную деятельность;

2.                Государство устраняется от социального обеспечения, предоставляя его частной инициативе;

3.                Государственная и частная деятельность сосуществуют рядом, как две отдельные сферы. Евразийцы же утверждали четвертый тип социальной организации гарантийного государства, а именно государственно-частную систему социального обеспечения и экономики, при котором организация и руководство социальным обеспечением лежит на государстве и осуществляется на плановой основе. «Плановое хозяйство и предоставляемая личности свобода выбора хозяйственных форм - вот два, по внешности противоречивых, а по существу вполне согласуемых принципа, на которых евразийство строит свою систему»[20; С. 54, 55-57]. Однако государство не только не упраздняет частных обществ и учреждений, но наоборот поощряет их существование и возникновение. Оно предоставляет свободу деятельности частным учреждениям. Там, где они уже ведут работу, государство не устанавливает своих учреждений. Одновременно с этим государство руководит всей социальной работой, включая и сферу частной инициативы[21].

Экономическую свободу в гарантийном государстве евразийцы понимали не только в плане свободы предпринимательства, возможности осуществления частной хозяйственной деятельности, но и как «освобождение угнетенных и эксплуатируемых путем нравственного, правового и государственного регулирования собственности», при этом собственность должна быть ограничена началом общественного служения. Эгоизм собственника должен быть смягчен его внутренней дисциплиной и требованиями, предъявленными к нему обществом. Таким образом, допуская существования частной собственности в руках частных предпринимателей для её хозяйственной эксплуатации, евразийцы ставили частнопредпринимательскую инициативу на службу интересам всего народа, а не только для получения прибыли любой ценой[19; С. 66]. В этой формуле присутствуют моменты, утверждающие и частную инициативу, и объективные благо целого, но в то же время она упраздняет, по мнению евразийцев, хозяйственные коллизии либерализма и марксизма[22]. Понятие собственности должно строиться не индивидуалистически, не из индивидуализма, которому потом аналогизируется государство, но политически, т.е. из симфонического целого, которое и утверждает всякое индивидуальное право[21]. Евразийцы считали, что именно функциональное значение должны получить и рабочий, и  капиталист, а государство, охраняя необходимую для экономической жизни сферу свободной инициативы и конкуренции должно регулировать и контролировать её с точки зрения интересов целого[21; С. 71].

Вполне очевидно, что многие идеи евразийцев имеют современные звучание. В частности, важно отметить, что в представлении евразийцев гарантийное государство - комплексная категория, включающая социальный, экономический, социокультурный, политический, организационно - управленческий  и правовой аспекты. Вместе с тем, евразийское учение возвращает идее государства присущую ей внутреннюю  целостность[19; С. 67], и делает акцент на понимании государства прежде всего в качестве организованной формы культурной жизни населения, народа[24].

При всем комплексном, многоплановом, многогранном понимании гарантийного государства, по своей сути оно, прежде всего, должно рассматриваться как государство социальное, поскольку и экономика (собственность) и политика и управление и право подчинены одной задаче - созданию условий для гармоничного духовного развития личности. Основные постулаты евразийства, выдвинутые основоположниками этого учения как в области историософии, геополитики, так и в теории государства и права органично увязываются главной философской идеей - идеей бытия (состояния и деятельности) симфонической (соборной) личности, соборного субъекта[25]. Такая личность является своеобразным «стержнем» евразийского государства. Системный характер государства, в том числе и современного, предопределен его социальный природой. В евразийском варианте «государство правды» не может не обеспечить для всех граждан среднего достатка к существованию. Иными словами, речь идет о праве на достойное существование, на определенный социальный статус.

Вовлечение в современный научный оборот понятия «гарантийное государство», всестороннее и глубокое изучение этой евразийской концепции дает основания для вывода о том, что вклад отечественной науки в общемировую теорию социального государства более весом, чем принято полагать в настоящее время. Распад СССР, мировой системы социализма, смена общественного строя в России дали основания многим не только для крайне негативных и ненаучных оценок социалистической теории в целом, но и даже привели к выводу о том, что социализм не был особой, своеобразной формой социального государства. Оставляя в стороне эту дискуссию отметим, что евразийская концепция гарантийного, построенного на иной (нежели марксизм) методологической основе, существенно обогащает представление человечества, о способах, вариантах создания общества, основанного на социальной справедливости.

Библиографический список:

1.                Послание Президента Федеральному Собранию [Электронный ресурс] // URL: http://accreditation.kremlin.ru/news/47173

2.                Евразийство: декларация, формулировка, тезисы. Прага, Евразийское кн. из-во, 1932., С. 27.

3.            Овчинникова С. Н. Российская правовая государственность; евразийский проект: дис. канд. юр. наук, Ростов н/Д., 2000, С. 109.

4.                   См., например: Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить пространством. М.: Арктогея-центр, 1999; Панарин А.С. Россия в Евразии: геополитические вызовы и цивилизационные ответы // Вопросы философии 1994. № 12. С. 19-31; Евразийство: прошлое и настоящее // В кн.: Россия на пороге XXI  века. М.: Обозреватель, 1994; Синюков В.Н. Российская правовая система. М.: Норма, 2010; Логинов А.В. Россия и Евразия. Евразийский вектор: поиски российской цивилизационной идентичности в XX столетии. М.: Большая российская энциклопедия, 2013; Титаренко М. Л. Россия и ее азиатские партнеры в глобализирующемся мире. Стратегическое сотрудничество: проблемы и перспективы. М.: ИД «Форум», 2012, и др.

5.            Дугин А. Г. Евразийская миссия Нурсултана Назарбаева. М.: Евразия, 2004.

6.            Люкс Л. Евразийство и консервативная революция.//Вопросы философии. 1996 № 3. С. 59.

7.                Логинов А. В. Россия и Евразия. Евразийский вектор: поиски российской цивилизационной идентичности в XX столетии. - М.: Большая Российская энциклопедия, 2013. С. 35.

8.                См. Алексеев Н. Н. Евразийство и марксизм. // Евразийский сборник. кн. VI. Прага, 1929 г. С. 11.

9.                См. подробнее Савицкий П. Россия - особый географический мир. Париж 1927 г. Таким образом, с позиции евразийцев внешние контуры Евразии во многом совпадали с границами Российской Империи на началах XX века.

10.           Савицкий П. Н. Континент Евразия. М.: Аграф, 1997. С. 282.

11.           Основы евразийства. М., Арктогея-центр. 2002, с. 128.

12.           Титаренко М. Л. Россия и ее азиатские партнеры в глобализирующемся  мире. Стратегическое сотрудничество: проблемы и перспективы. М.: ИД «Форум», 2012. С. 82-83.

13.           Трубецкой Н. С. Общеевразийский национализм // Евразийская хроника. Вып. 9. 1927., с. 70.

14.           См. Россия между Европой и Азией. Евразийский соблазн: антология, М.: Наука, 1993.

15.           См. Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995, с. 328.

16.             Ахматов А. В. Философия права евразийцев. Историко-философский анализ. Дис... канд. фил. наук, М., 2009.

17.             См. Ахматов А. В. Указ. соч.; Горшколепов А. А. Идеократическая государственность. Дис. канд. юр. наук, Ростов-на-Дону, 2001; Овчинникова С.П. Указ. Соч.; Гавриш Г.Б. Неоевразийский проект политико-правовой модернизации российской государственности. Дис. канд. юр. наук. Ростов-на-Дону, 2003; Крымов А. В. Евразийская идиократия и государственно-правовые учения В.С. Соловьева. Дис. канд. юр. наук. Мытищи, 2009; Новоженина И.В. Государственно-правовое учение Алексеева Н. Н. Дис. канд. юр. наук. Уфа, 2002; Синюков В.Н. Указ. соч. и др.

18.           См. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство, М., 2003 г. - С. 372-373.

19.           См. Ахматов А.В. Философия права евразийства. Историко-философский анализ. Дис. канд. фил. наук, М., 2009  - С. 65.

20.           См. Клепин Н. А. Материалы к социальной программе евразийства  // Евразийский сборник. Кн. VI, Прага, 1929 -  С. 53.

21.           Евразийство и коммунизм. С. 25-26 (место и год издания в евразийском первоисточнике не указаны).

22.           Белецкий И.К критике либерализма и марксизма // Евразийская хроника. Вып. XII. Берлин.1937. С. 96.

23.           Евразийство (опыт систематического изложения). Париж, 1926. С. 67-68.

24.           Евразийство и коммунизм, С. 27 - 28.

25.           См. Колесниченко Ю.В. Концепция личности в философии евразийства. Дисс. Канд. философ. наук. М., 1994.